‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Юродство повседневное

Прощание с Православным писателем Мирославом Бакулиным.

Прощание с Православным писателем Мирославом Бакулиным.

Трудным выдался для России прошедший декабрь. Столько боли, страдания, столько утрат вместил он… Вот и в Сибири, в Тюмени, отошел ко Господу 13 декабря один из талантливых сыновей России - преподаватель русского языка и литературы в Тюменском Духовном училище, в прошлом редактор «Сибирской Православной газеты» Мирослав Юрьевич Бакулин. Кандидат философских наук, директор издательства «Русская неделя». Автор нескольких замечательных книг прозы, которые возьмешься читать - не оторвешься: «Зубы грешников», «Всякое дыхание» и других. Умер он на 54-м году жизни. За несколько лет до этого пережил тяжелейшую утрату - смерть пятилетней дочери Варвары…

Мы с ним никогда не были знакомы. Быть может, он даже и не слышал о «Благовесте». Хотя я и наметил для себя когда-нибудь встретиться с ним и взять интервью. Потому что он настоящий крупный писатель. Потому что талант, каких мало. Представьте себе такого «Веничку Ерофеева» в церковной ограде, с большим крестом на груди. Ну вот да, что-то вроде литературного юродивого за компьютером, за письменным столом. Как богата самыми разными людьми наша церковная жизнь!

Хочу, чтобы вы запомнили его имя и по возможности что-то прочли из его великолепных рассказов. А пока предлагаю прочесть хотя бы вот это… Рассказы из книги «Зубы грешников», напечатанной в 2012 году издательством «Никея». Мы публикуем их с согласия издательства.

Вечная память рабу Божию Мирославу (в крещении Мирону)!

Антон Жоголев.

После службы подошли ко мне знакомые, подвели неизвестного одеревеневшего мужчину, которому «срочно нужно к батюшке». В храм он не ходит, ничего не понимает, просто «срочно нужно к батюшке». Я повел его через толпу выходящего из храма народа. Отец Николай стоял окруженный толпой детей, потом он пойдет на панихиду, короче - его не вырвать и мужика к нему не подвести. Надо что-то делать. Я подошел к стайке детей, окружавшей отца Николая, встал на колени и, таким макаром уравнявшись в росте с детьми, стал подползать к батюшке под благословение. Когда подполз, он меня увидел, заулыбался, благословил, поднял и сказал:


Православный писатель Мирослав Бакулин.

- У тебя же сегодня именины, дай-ка я тебе подарок сделаю.

И повлек меня к алтарю. Я его остановил и говорю:

- Батюшка, ты мне лучше три минуты подари, а?

И показал на остекленевшего от страха мужичка.

- Вот с ним поговорить надо.

Он посмотрел на него, опечалился, но извинительно сказал:

- Слушай, у меня совсем времени нет. Может, потом?

- Нет, только сейчас. Подари, батюшка, три минуты своей жизни имениннику.

Он посмотрел на меня и говорит:

- Тогда и ты подари мне свои три минуты.

И подводит меня к беременной женщине с огромным животом.

- Вот у нее уже сорок первая неделя беременности, никак разрешиться не может. Помолись о ней.

- А я кто такой, чтобы молиться?

- А я кто такой, чтобы мужичку твоему помогать?

Оробел я, перекрестил тремя перстами широким крестом беременную и сказал:

- Молитвами святителя Мирона, и пресвитера Мирона, и Святителя Иоанна, Митрополита Тобольского, да разрешит Господь наш Иисус Христос ныне же непраздную сию. Аминь.

На меня все смотрели как на глупого обманщика, я горел от стыда. Но молился истово. А довольный батю-шка уже вел моего мужичка на разговор. Разговор был короткий. После этого разговора «одеревенелый» мужичок решительно повлек свою жену к автомобилю. Через три часа они были у старца-протоиерея Николая Раце в Курганской области, а после разговора с ним мужичок отстоял всенощную в Чимеево у чудотворной иконы Божией Матери. Религиозная жизнь с толкача, но началась.

Через неделю на улице ко мне подошел другой незнакомый человек и пожал руку.

Я посмотрел на него:

- Мы знакомы?

Он радостно улыбался:

- Родила!

- Кто родила?

- Да жена-то, той же ночью и родила. Спасибо вам.

- Да мне-то за что… Как назвали?

- Иваном.

Сребролюбие

Когда одного святого спросили про бесноватых, он ответил, что не о бесновании надо говорить, а о сребролюбии, потому что сребролюбие хуже беснования. Бесноватых не часто встретишь, а сребролюбцев полным-полно. К примеру, вот я ужасный сребролюбец. Поэтому в начале девяностых подал документы на вакантную должность заместителя директора одного крупного банка. Полгода меня внимательно рассматривали из головного банка в Москве. А я в это время начал преподавать в Духовном училище при Свято-Троицком монастыре. И в один прекрасный день наместник монастыря игумен Тихон предложил мне начать издавать православную епархиальную газету. Он завел меня в пустой кабинет, в котором не было даже стула, и сказал:

- Вот, у тебя будет редакция.

- Так здесь же ничего нет.

- А ты представь, что все скоро будет.

И он сделал широкий жест, подобно тому, как жених невесте рисует туманное, но светлое будущее. На сердце у меня потеплело, чем-то вроде этого мне и хотелось заниматься. И вот я иду домой и несу в себе светлую мысль, что буду издавать «Сибирскую православную газету». Подхожу к дому, а меня ждет машина с роскошной дамой, и дама говорит мне:

- Вы приняты на работу.

- Куда?

- В банк. Вы же подавали заявку, вас отобрали из ста пятидесяти претендентов. У вас теперь есть свой кабинет и секретарша, завтра можете приступать к работе.

Я говорю:

- Вы меня, пожалуйста, извините, но вы на полчаса опоздали, я устроился редактором в православную газету.

Роскошная женщина на меня посмотрела как-то странно и говорит:

- Как хорошо, что мы вовремя это узнали. Вы же совершенно сумасшедший человек! Такой шанс бывает в жизни один раз, здесь и зарплата, и карьера. А что выбрали вы? Нет, вы положительно сума-сшедший!

Мотая головой и фыркая, роскошная женщина села в машину и уехала. Сумасшедшим сочли меня и все родные, но мне было ясно, что выбор лежал между монастырем и банком, то есть между Богом и мамоной. Поэтому, собственно, и выбора-то для меня, идиота, не было.

Начались веселенькие дни. Я, конечно, и не представлял, что такое православная журналистика. Мне приходилось закупать бумагу, договариваться о верстке, фотографировать, писать, бегать по типографиям, забирать тираж, распространять его по нашей необъятной епархии - и все это в одиночку. Ну да об этом можно написать роман, а я не люблю писать романы. Особенно приходилось тяжко верстальщикам. Из-за моей газеты у них ломались компьютеры, возникала куча проблем, и в конце концов они мне отказали. К этому времени у меня чудом появился компьютер, я научился верстать и следующий номер сверстал сам. Я платил верстальщикам полторы тысячи рублей монастырских денег. А тут сделал сам. И спрашиваю жену: что делать с деньгами? Она, конечно, считает, что это деньги - уже не монастыря и даже не мои, а ее деньги. Поэтому говорит:

- Ты сделал работу, деньги твои, тут и судить нечего.

У баб все просто. Ладно. А мне как раз надо было ехать в Тобольск по делам. И вот зимним вечером я приехал туда и пошел, конечно, приложиться к мощам Святителя Иоанна Тобольского, благословиться у него. Иду, и душа моя в сомненьях - в кармане рубашки лежат деньги, которые я взял у отца игумена. Мои они или я их уворовал? А если уворовал, как буду подходить к святыне? А с другой стороны, работу-то я сделал. И все же… Вот в таких переживаниях подхожу я к Покровскому собору, и прямо из двери, как кое-кто из коробки, на меня выпрыгивает архимандрит Зосима и ни здрасте, ни до свиданья, не здороваясь, не благословляя, глядя мне прямо в глаза, начинает быстро-быстро говорить:

- Денег мне дай, денег мне дай, денег мне дай, денег мне дай…

У меня из глаз от переживаний брызнули слезы. Я достал из кармана куртки какие-то свои деньги и протянул ему.

Он продолжал, как юродивый, наскакивать на меня:

- Да нет, ты мне деньги, деньги дай!

- На, бери. На что они тебе?

Тут он ловко выхватил десяти-рублевку из моих денег, наклонился ко мне к уху и прошептал:

- Вот конверты да марочки куплю, буду письма писать.

И побежал от меня куда-то в морозную ночь. А я зарыдал от собственной низости. На следующий день, вернувшись в монастырь, я зашел к отцу наместнику и рассказал ему, как отец Зосима отучил меня воровать, и отдал деньги. Отец Тихон нахмурился, но сказал, что я правильно вернул деньги:

- Все-таки они монастырские.

К следующей моей мизерной получке редактора газеты было начислено на полторы тысячи больше.

Бесноватых не часто встретишь, а сребролюбцев полным-полно.

Молния

В вас стреляли из пистолета? Вот и чудесно, в меня тоже не попали. Вспоминаешь детскую игру в прятки и вжимаешься в щели, которых оказывается так много на лице бытия. Когда же в вас стреляют из автомата - совсем другое дело. Здесь не вжимаешься, а бежишь, быстро бежишь, очертя голову, движешься с радостным комом в горле, хочется хохотать, как будто за вами гоняются в догонялки. Вдруг понимаешь, что пули маленькие и летят по прямой, а живое, оно движется по изгибам, и если только там, наверху, согласятся все-таки пересечь кривую и прямую, тогда что-то произойдет. Но тогда и не обидно вовсе, потому что если наверху что-то решат, то это наверняка случится - там работают серьезные и настойчивые ребята.

Про пистолет и автомат, конечно, я просто так придумал, а молнией в вас швыряли? Хотя бы, к примеру, шаровой? Святого мальчика Артемия Веркольского убило молнией в поле. Мужа соседки бабы Маши тоже молнией насмерть поразило в поле среди ясного неба. Когда я был маленьким, во время дождя молния ударила в асфальт в четырех метрах от меня. До сих пор помню этот толстый, в обхват, ствол энергии, переливающийся сотнями разных цветов, и как вскипела вода на асфальте, и как запахло озоном. И как я стоял, оглохший, и смотрел, как дождь прибивает к асфальту белый пар от удара молнии. Я не испугался, мне было красиво. Это было первое предупреждение.

Второе случилось, когда я редактировал епархиальную газету. Делал я ее тогда в одиночку, закупал бумагу, искал деньги, писал, фотографировал, верстал, сдавал в печать, забирал тираж и распространял по нашей епархии, которая тянется от Казахстана до Северного Ледовитого океана. А тут к нам в гости, на большую конференцию, приехали ректоры Духовных училищ и семинарий. С одной стороны стояли умнейшие архиепископ Евгений Верейский и протоиерей Владимир Воробьев, которые называли семинаристов «квартирантами» и «иждивенцами» и предлагали реформу Духовных школ. С другой стороны им противостояли многопудовые аналойные протоиереи, которые ничего менять не хотели и бурчали, что «все равно отстоят семинарскую жизнь». Тайно я был на стороне Владыки Евгения и даже распространял среди наших семинаристов брошюру о необходимости реформы семинарий. Я был пойман, объявлен подрывателем устоев и нежестоко наказан. Между заседаниями гости гуляли по нашему Свято-Троицкому монастырю, зашли и ко мне в редакцию.

Владыка Евгений в присутствии нашего архиерея поблагодарил меня за газету (мы регулярно отправляли экземпляры в Патриархию и семинарии) и попросил познакомить с редакцией. Я ему говорю:

- А вон они, Владыка, все за шкафом.

Надо сказать, что за шкафом стоял диван, на котором спал я и мои «политические беженцы» - попы, когда они скрывались от Владыки, мирян и своих родных. Спать там так и называлось - «просить у Мирослава политического убежища». На этот раз за шкафом никого не спало. Владыка Евгений заглянул туда и сказал:

- Но простите, там же никого нет! Должны же быть у вас фотографы, журналисты. Как же вы все это делаете?

- У меня есть Один Помощник! - И я указал на икону Христа.

Рядом раздалось ворчание, я посмотрел на нашего архиерея, он был недоволен.

Свое недовольство он выразил чуть позже наедине:

- Мы завтра поедем в Тобольск, ты все выступления запишешь и ночью выпустишь газету, чтобы она была в Тобольске к утру.

- Владыка, помилуйте. Выступ-ления надо расшифровать, отредактировать, доехать до Тюмени, сверстать газету (восемь полос формата А2, то есть очень большого размера), смонтировать полосы на пленке, - дело было еще в середине 1990-х годов, - отпечатать тираж и утром отвезти обратно в Тобольск, до которого 240 километров. Это же невозможно одному человеку.

- А я тебе компьютер дам и машину.

Владыке, видимо, казалось, что все на свете можно решить гаджетами.

- Владыка, это невозможно, понимаете, невозможно!

- А я благословляю!

Он сделал жесткое лицо и с силой стукнул посохом об пол. И вот тут в эту секунду все и произошло. Раздался страшный удар, здание сотряслось, свет померк, оба компьютерных монитора покрылись ровным сиреневым цветом. Вдоль стены от иконы Спасителя летел небольшой светоносный шарик, который затем медленно вылетел в окно. Как женские голоса в храме одолевают мужские во время пения Символа веры, так меня стала одолевать мысль, что на этот раз молния попала в меня. Меня убило? Сверху не могли промахнуться дважды. Как во сне, я посмотрел на свои руки и метнулся к компам. По дороге у меня слетел ботинок, я не заметил этого, как не заметил и Владыку. Мне было страшно жаль всей информации, которая, гадина виртуальная, наверняка стерлась, и теперь ее не восстановить. Я понажимал на кнопки, а когда пошел рыться в электрощитке, открыл дверь и увидел Владыку, который, по-видимому, был напуган не меньше меня. Он стоял, прислонившись к стене у двери моего кабинета. И шепотом спросил:

- Ну как там?

- Не знаю, кажется, все погорело. Молнией, должно быть, садануло.

Я вышел во двор, наш сантехник стоял и качал головой:

- Нет, Мирослав, ты видал, как молнией долбануло? Ни одного облака на небе, а долбануло - будьте нате. Я стою, двор подметаю, вдруг - как бомба разорвалась. Молния белая, как солнце, прямо в крест над зданием ударила.

- Это в меня.

- Как - в тебя?

- Я с Владыкой спорил. Вот и…

Из здания вышли двое бледных семинаристов:

- Мы картошку чистили, а тут из окна - шаровая молния, как маленькое солнце. Мы испугались, сидим с ножами, думаем: сейчас она к ножу прицепится - и хана нам. Она полетала, полетала и в электророзетку ушла с треском, там весь угол обгорел.

Я пошел смотреть. Розетка и вправду сгорела дотла, я подрезал провода и отправился налаживать электроснабжение. Проводку починили, да и компьютеры тоже. Газету я выпустил, как и благословлял Владыка. Гости еще говорили:

- Удивительная у вас газета, в ней не только то, что было, написано, но и то, что будет.

Это я по усталости, думая, что все-таки не успею, расписание мероприятий на завтра поставил в прошедшем времени и добавил несколько фотографий мест, куда должны были поехать гости.

Выпустил газету и оказался в больнице с сильнейшим нервным истощением. С Владыками я с тех пор не спорю, помню, что Христос сказал Своим апостолам: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас» (Ин. 15:16). Если наверху избрали, они знают зачем.

И в следующий раз они не промахнутся, уж будьте уверены.

Апельсиновый кекс

Она сказала мне:

- Фруктовые кексы очень вкусны, пока еще теплые.

- Я не ем кексы.

- У меня есть апельсиновый кекс. Он очень вкусный. Хочешь?

- Я не ем сладкого, я не ем шоколада, не ем молочного, не ем фрукты.

- А что же ты ешь?

- То, что дают или что есть сейчас.

- Но апельсиновый кекс - это же так вкусно.

- Для меня это то же самое, как если бы мне налили стакан мазута и предложили выпить. Для меня не существует апельсиновых кексов, они не входят в мою галактику.

Я вспомнил, как оказался в глухой сибирской деревне, от которой остался один дом. В нем жил старый дед. Остальную деревню он потихоньку разобрал на дрова. Оставил только этот дом, в котором оборудовал церковь и где молился неспешной, иногда на целую ночь, молитвой.

Дороги в деревню не было. Добраться можно было только по воде, свернув с основного русла в лес по небольшой речушке. Но никто не сворачивал сюда много лет. Электричества нет, вода из колодца, еда бегает и растет в лесу.

Особенно дед обрадовался хлебу, точнее, килограммовому пакету с мукой:

- Просфоры буду теперь печь.

Короче, я оказался в далеком прошлом. Разговаривали неторопливо, дед покашливал, сказывалась привычка не пользоваться голосом. Охотников-хантов он давно отвадил, да и слава о нем шла такая - поговаривали, что не все с ним чисто. Короче, он давно людей не видел. Смотрел мимо меня, куда-то внутрь пространства, и вопросы его были направлены туда же. Мы сидели у его дома на завалинке. Честно сказать, я оробел маленько. Он сначала помолчал со мной для затравки. Потом спросил:

- Войны нету большой?

- Нету. Так, кой-где воюют.

- Что там в будущем?

- В будущем?

- Ну, ты же из будущего. Относительно меня.

- Получается так. Ну что там? В общем - скучно: мобильные телефоны, компьютеры, космические корабли, автомобили.

- Облегчил, значит, народ себе жизнь механизмами. Руками-то работают?

- Да мало.

- А что говорят, добрые-то победят?

- Говорят, что внешне для человеческого обозрения проиграют, а внутренне - победят.

- Ты про Царство Небесное?

- Ну да.

- Так если его здесь не стараться строить, его и ТАМ не будет. Хотя глубоко сердце человека…

Мы помолчали.

- А что, веруют люди еще?

Он поворотил на меня синие свои глаза и посмотрел, как ребенок на мамку.

- Немного совсем.

- Христос-то им нужен?

- Не знаю. Теперь особо никто не общается. Обходимся без задушевностей.

- С другой стороны, кабы все верующими стали, какой прок всех спасать?

Я не понял, поежился. Он продолжил:

- Я вот в нелюбви к миру человеческому здесь живу, каюсь пред Господом-то. Об чем мне с ними, с людьми-то? Убивать будут, пусть убивают, я привыкший. Я вот сколько здесь один, а все от людей отвыкнуть не могу, привязалось оно и здесь где-то стоит.

Он глухо постукал по старческой груди.

- Дитя живет при матери, солдат при смерти, а я - при этой нелюбви своей. Я себе и могилку придумал, дерну за веревочку - она меня сама и закопает.

- Живой еще, что ли, дернешь?

- Почему живой? Как помирать соберусь, руку привяжу, и как только рука ослабеет, меня и засыплет.

- Так ведь живой еще можешь быть. Самоубийство все же… Грех ведь…

- Да я и так мертвец. Я уж теперь наверняка знаю, что спасаться среди людей надо, да только мне ходу в мир человеческий нету. Любовь между людьми тонкой нитью все связывает. Господь одного святого в Царство Небесное потянет, а за ним все привязанные этой ниточкой потянутся. Враг людской тоже сети расставил, один грешник в ад упадет, за ним все, грехом связанные, посыплются. И где слабее нитки, там и рваться начнет, вот тебе и суд. Раздерется человечество, как платок, надвое. Да и разодралось уже, поди.

- Романтичные у вас размышления.

- Станешь тут в лесу романтичным. У меня и разговору-то здесь только со зверями, а они - народ простой, без подковырок.

Мы помолчали. Я достал из рюкзака упакованный в золотинку апельсиновый кекс. Он подержал его в руках, поразглядывал:

- Это что?

- Сладость, кекс апельсиновый. Скушайте.

- Да нет, мне нельзя, у меня свой строй жизни, баловать нельзя, а то загрущу. Ты его бабе дай, бабы сладкое любят. Или засуши да потом на елке к Рождеству ребятишкам повесишь. Они в чае его размочат да и съедят.

Он улыбнулся, подумав о детях. Только их одних он допускал из нелюбимого человечества до старого сердца своего.

Я вспомнил про кекс только дня через четыре. Стоя на переправе через Обь, я достал кекс и развернул золотинку. Кекс зачерствел и давно подернулся зеленой плесенью. Я оглянулся, на кекс голодными глазами смотрела лайка. Тощая лайка, которая отбилась от хозяина, заигравшись на сеновозе, и долго оставалась одна на острове. Ее подобрали рыбоприемщики и сейчас переправляли в поселок, где был порт ее приписки. Она смотрела на меня, точнее, на кекс. Я знал, что лайка не станет есть не из рук хозяина. Но почему-то бросил кекс ей. Она понюхала, сглотнула слюну и, поиграв лапой, столкнула кекс в холодную и мутную воду реки. Кекс упал, от него пошли по воде радужные масляные разводы. Он немного покачал в волне своим золотым и довольным боком, потом пошел в гости к щекурам и пыжьянам.

100
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
3
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru